Этот леденящий душу момент, когда булькают, варясь аль денте, спагетти №5, натерт на крупную терку пармезан, нарезана пластами моццарелла и розовый помидор, политый тягучим оливковым маслом, искрится кристаллами на срезе, ты достаешь бокал и вдруг осознаешь, что в доме кончилось красное вино - впервые за год такая незадача - а без вина капрезе и паста теряют всякий смысл, становятся оскорблением для чувств и традиций, и тут ты смотришь на кухонные часы, а на них 22:54.
Как был - в домашних штанах - вскакиваешь в кроссовки, хватаешь пуховик и кредитку, в лифте зашнуровываюсь, выскакиваешь из подъезда, и по нашим холодным, заснеженым переулкам спринтуешь к ближайшему магазину, 1км по обледеневшему тротуару. Влетаешь туда в 22:59, хватаешь попавшую под руку бутылку сицилийского Неро д'Авола - а на кассе очередь! Пять человек! А на трех остальных пересменка!
- Вино! - кричишь сзади.
- Вино! - отвечает эхом очередь и передает по рукам бутылку, как младенца в кинофильме "Цирк", прямо к кассиру, которая сканирует ее, и очередь ждет, затаив дыхание: успел ли? Терминал издает писк, я сую кредитку, и вылезает чек: успел!
Люди облегченно выдыхают, улыбаются, кассирша поздравляет, выносишь бутылку из магазина аккуратно, как приз, и бежишь обратно уже осторожной трусцой.
Что бы там ни говорили про социальную атомизацию в условиях мегаполиса, но групповая солидарность во всем, что касается алкоголя, нерушима, как клятва Герцена и Огарева.